Возле недоступного берега
А.Горяйнов, "Рыболовный Альманах" - 2000
Мне тот берег с торчащими из-подо льда коряжинами очень приглянулся. Но он был далеко, а лед уже ненадежен. Мы ловили возле базы в небольшом заливчике. Припекало апрельское солнце, пробуждая жизнь и пуская ручейки талой водицы. В сосновом лесу над желтым глинистым обрывом весело постукивали сразу несколько дятлов.
- Ци-ци-ци, - пронзительно то там, то здесь перекликались синицы.
Веселое многоголосье, щебетание и пение, не слышное в холодные зимние месяцы, присоединялись к их голосам и передавались далеко в неподвижном воздухе.
Мои десять жерлиц с самого утра стояли в бездействии. Также грустно склонились и давно не выпрямлялись флажки у моих товарищей - Романа и Димона. Уже совсем редко поглядывая на них, неразлучные друзья торопились до захода солнца поймать хотя бы что-нибудь на уху. Они напали на стайку окуней возле поваленного в воду толстого дерева и бойко выдергивали мелких полосатиков на лед.
Недоумевая, почему крупная рыба не берет в столь долгожданный период последнего льда, я направился к троице рыбачков, которые разбросали свои жерлицы в полукилометре от нас возле самого берега. Один из них, высокий, одетый в комбинезон защитного цвета, оказался разговорчивым и долго жаловался, что они, сменив несколько мест, два дня просидели почти впустую.
- На Рузе такое бывает, - заключил он, - то ничего нет, а то, как попрет, только успевай таскать. Хорошо бы попробовать на глубине. У того берега русло проходит и коряжины близко, там всегда крупная рыба держится. Да как туда добраться -сплошные промоины.
И парень рассказал, как они весь декабрь успешно ловили там крупного подлещика, а на жерлицы нет-нет да и выхватывали солидные экземпляры щук. Раззадоренный, я вернулся к своим. В поисках рыбы они ушли далеко от нашего места, за мыс.
- Как там наши жерлицы?- спросил Роман.
- По-прежнему тихо, - сказал я. - Димон, твоя пешня полегче, дай, попробую пробраться на тот берег. Все же две дорожки следов туда тянутся. Стало быть, совсем недавно кто-то переправлялся.
- Ты что, сумасшедший? Не думай даже. Нам неохота за тебя отвечать, - замахали руками оба моих товарища.
Я стал их уговаривать - они ни в какую. Что делать? Устроился рядом и начал облавливать далеко выдающуюся отмель. Матросики клевали неплохо, иногда попадалась мелкая плотвичка. Но такая рыбалка была мне неинтересна и утомляла. Вскоре мы вернулись к своим жерлицам. У моей - той, что стояла на двух метрах, горел флажок. Здесь была крупная наживка - королевский ерш. Когда его нацеплял, еще пошутил, что на него поймаю щуку -крокодила. Леска была размотана и слегка теребилась. Я плавно подсек и стал выбирать снасть. Сопротивление было сродни упорству крупного живца. Вдруг в лунке показалась узкая зеленая пасть с торчащим из нее хвостом ерша, и я вынул щуренка не более двухсот пятидесяти граммов. Он даже не смог протолкнуть в себя свою жертву, и большой тройник засел ему в нижнюю губу раскрытого рта.
- Ха-ха-ха! Вот так крокодила поймал!- смеялся Димон, , сотрясая свой солидный живот...
Вскоре к нам подошел Савельич - сторож пионерского лагеря, сдававший нам жилье. Савельич посочувствовал, что рыбалка оказалась никудышная, утешил надеждой на завтрашний день.
- А нет ли где поблизости моста, чтобы переехать на другую сторону водохранилища?- спросил я.
- Есть. Километрах в пяти, за первой отсюда деревней.
- Мне бы хотелось половить на той стороне в коряжнике, - пояснил я.
- Да, там у берега глубины Зимой "лещатники" всегда сидят, - подтвердил Савельич, - только по той стороне не проедешь - лес кругом
- Может, хотя бы до моста доедем, а там пешком доберемся?- заглянул я с надеждой в Димкины глаза, ведь машина была его.
- Сиди ты здесь. Никуда мы не попремся, - со злостью сказал Роман.
- Ладно, Лех, может, завтра будет клевать, - грустно посмотрел на меня Димон.
- Тогда я пойду пешком в обход через мост. Поставлю в коряжнике жерлицы на ночь, - сказал я.
- Да иди, - махнул рукой Роман.
- Тебе охота переться?- снова грустно посмотрел на меня Димон и потом в сторонке добавил. - Я бы тоже пошел, да, видишь, Ромка не хочет.
Я решил идти один. Собрал свои жерлицы, взял еды и пошел по дорожке. За деревней, на перешейке, преодолел низенький мост и пустился в обратную сторону по лесистому берегу.
Солнце уже пряталось в тонкой голубой полоске леса за дальним, открывающимся за мысом плесом, когда я, наконец, заметил ориентиры - огоньки в лесу на противоположном берегу - и нужный мне коряжник. Северные склоны здесь не так прогрелись, и береговые промоины были совсем незначительные. Я перебрался на лед, нащупал глубиномером русло и быстро расставил по его краю жерлицы. Пока совсем не стемнело, пошел собирать дрова для костра.
Сушняка было много. Костер горел ярко, клонило ко сну. Я вздремнул, сидя на поваленном стволе ели. Когда очнулся, угли едва теплились. По ночам еще опускались морозы, и я здорово промерз. Испугавшись, что огонь не удастся разжечь вновь, побежал ломать тонкие сухие ветки. Костер запылал с новой силой. Где-то ухала и хохотала ночная птица. Вскипятив в маленьком котелочке воды из талого снега и напившись чая, я, нащупывая наст пешней, пошел проверять снасти. Но, достав из кармана свой фирменный фонарик, обнаружил, что он едва светит: вероятно, ночью случайно нажал на переключатель, и батарейки сели. Постучав их друг о друга, добился более-менее ясного луча.
Вот и знакомая вилкообразная, словно знак "виктория", коряга. За ней в пяти метрах должна быть жерлица. Вот она. Флажок поднят! Слегка подсекаю и чувствую, на леске ходит крупная рыба. После непродолжительной борьбы вываливаю на лед двухкилограммового судака.
Малек у меня в кане еще есть, но я не тороплюсь наживлять тройник, надо посмотреть, что на других жерлицах. С трудом отыскиваю в полутьме следующую снасть - я расставил их далеко друг от друга. И здесь сработал флажок. Ого! Да там что-то крупное! Немного повозившись с рыбой, вытаскиваю щуку весом никак не меньше трех килограммов. Правду говорят, что самые крупные экземпляры этой хищницы берут ночью. Матерая в отчаянье подпрыгивает на льду, словно ожившее бревно-обрубок.
Опять ищу жерлицы, но их не видно. Почувствовал, что забрал далеко влево. Возвращаюсь к вилкообразной коряге, потом, примерившись к берегу, иду от него перпендикулярно и одну за другой нахожу две жерлицы. На одной что-то есть. Опять судачок! На этот раз небольшой - около килограмма. Остальные жерлицы бездействовали - стояли на слишком большой глубине. Позже, анализируя удачную ночную рыбалку, понял, что все сработавшие жерлицы стояли на урезе русла на глубине пяти-шести метров.
После восхода солнца около витиеватой коряжины на глубине четырех с половиной метров напал на стаю увесистых окуней и быстро натаскал семь штук. Самый крупный весил не менее пятисот граммов, а самый маленький - двухсот. После седьмого - как оборвало. До полудня на жерлицы взял еще одну двухкилограммовую щуку. В час мне уже начали кричать с того берега. Стало ясно, что пора собираться.
Вернувшись на базу с мешком рыбы, я увидел на крылечке скучающих друзей.
- Сколько тебя можно ждать?- недовольно проворчал Роман.
Я торжествующе молчал.
- Ну, как?- вяло спросил Димон и, не дожидаясь ответа, сообщил:
- У нас глухо. Мелочишки килограмма по три надрали. И только.
Вываливая на талый снег трофеи, я скромно сказал:
- До вечера не столько бы еще наловил. Но, что делать - вы звали...
Несмотря на то, что друзьям надо было завтра выходить на работу, они стали думать - нельзя ли каким-то образом остаться еще на один денек, чтобы половить на том берегу...