Ордена Ленина киностудия имени А.П.Довженко, а точнее, объединяющий ее
лучших сынов 33 охотколлектив гудел, как голова защитника Родины на утро
24 февраля... С базы отдыха, которую студия арендовала недалеко от устья Сулы,
доносились, будоражащие кровь, слухи. Говорили о несметных стадах жереха,
о полуметровой чехони, стоящей спина к спине под мостом через реку и
выпрашивающей угощение у шатающейся по нему отдыхающей публики, о жирных
лещах, выходящих подышать воздухом на поверхность и глядящих, брезгливо
оттопырив губы, на презренную чехню...
Народ бросился штурмовать профком. Увы... Путевок не было до сентября...
Мы же, с Толяном, как люди гордо несущие имя разносчик культуры, а значит
не обремененные сорокаодночасовой рабочей неделей, с ежедневными отметками
на проходной в журнале прибыл-убыл, оперативно собрали вещи, снасти и,
сев на подсадку в автобус Киев-Кременьчук, через пять с половиной часов
благополучно вывалились из него под въездным указателем с. Липове.
Третьим членом нашей компании был роскошный ягдтерьер, сафроновского завода,
черный как антрацит, с добродушным крокодильим оскалом на невозмутимой
морде. В этом мире он признавал только двух человек - своего хозяина (Толяна)
и меня(хозяйского другана), всех остальных он ненавидил, включая Толянову
бабушку, которая кормила его парной говядиной с базара. Звали его Аррифлекс.
Вернувшись немного назад, к мосту через Сулу, мы увидели компанию местных
пацанов, державших в руках низки здоровенных темно-коричневых лещей. Глянув
сквозь нас без малейшего интереса, они синхронно взмахнули веточками,
отгоняя мух, и уставились в противоположную сторону, в ожидании легковушек,
с потенциальными покупателями. Я многозначительно посмотрел на Толика: мол,
вот они жирные лещи! Киевские слухи начали обретать реальную форму...
Спустившись к реке, мы увидели занимательную картину: то тут, то там водную
поверхность вспарывали черные, лещевые горбы, по которым азартно вела
прицельное метание подручными предметами вторая группа пацанов. Подобную
рыбу, в просторечье, называют солитерами, в честь ленточного паразита,
обитающего в ее утробе, и не позволяющего несчастной погружаться в глубину.
Происхождение лещевых низок стало ясным, как божий день...
Недалеко, на берегу, сидели два мужика -спиннингиста и с ненавистью смотрели
на пацанов. Им не нравилась эта водная феерия, но противник имел численное
превосходство... Увидев снасти в наших руках, мужики приободрились: - Хiба тут
жерех пiдiйде?! - воззвал первый, - Та де... Вони з своiми глистами його на
тиждень розiгнали! - заволал второй. В этот момент Арик, подняв сноп брызг,
прыгнул в воду за очередной дубиной, запущеной по несчастному лещу. Вытащив
ее на берег, он начал оглушительно орать на пацанов, требуя продолжения
банкета и всем своим видом демонстрируя готовность сплавать за палочкой
еще раз, при этом подпрыгивая на месте и мелко вибрируя хвостом. Не
выдержав такого прессинга, солитерщики ретировались, побросав орудия лова.
Наконец наступила относительная тишина, нарушаемая пронзительными воплями
недовольного Аррифлекса, в течение которой мы смогли потолковать с
мужиками-спиннингистами...
Через двадцать минут нам была предоставлена
обширная информация. Во-первых жереха действительно была прорва. Во-вторых
брал он исключительно на бородку, игнорируя любые виды блесен, включая
наши гробики. В третьих - чехонь ловили прямо с моста. И, наконец, в
четвертых - все устье Сулы являлось заповедником и рыбачить в нем
запрещалось круглый год. Нельзя сказать, что последняя новость нас
порадовала но, во всяком случае, и не особенно огорчила. В те времена кино (и
все что с ним связано) любили все, а уж втереть, мы с Толиком, могли
любому, даже самому распальцованному рыбинспектору.
КОЗЕЛ-ПОНЯТИЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ...
Утром мы отправились искать козла, чтобы слегка подправить ему бороду.
Двухчасовые поиски окончились безрезультатно... Козлов, в общепринятом
толковании этого образа, мы не встретили. Внезапно Арик, сновавший по кустам
впереди нас, сделал стойку в сторону забора базы отдыха. Там, чувствуя себя
в полной безопасности, оскалив крысиные зубки, кашляло, брызгая слюной,
кучерявое, блондинистое существо. Мы узнали его. Это был Чапик, любимая
болонка проявщицы Люды, из цеха обработки пленки, с которым она, по всей
видимости, отдыхала на базе. Мы не там искали козла!
Чапик оказался весьма подозрительной бестией. Пол-дня я и Толян пытались
прикормить его котлетами, сюсюкали на разные голоса, изображая безмерную к
нему любовь, валялись в пыли, чтобы уравняться с барбосом в росте... Все
напрасно. Он лишь брезгливо скалился и держался на безопасном расстоянии.
Скорее всего наши старания ни чем бы не окончились, если бы Чапику не
вздумалось погадить... Внезапно он изогнувшись закрутился вокруг себя,
заинтересовано обнюхивая травку и явно выбирая для этого место. Мы
напряглись и как только он присел, бросились вперед. С перепугу Чапик даже
не сопротивлялся. За каких-то десять-пятнадцать секунд Толян, проявив
незаурядные способности парикмахера, изобразил ему такую прическу, от
которой вся панкующая молодежь окрестных сел Липовое и Лещевка, несомненно
выпала бы в осадок. Удовлетворенные мы удалились, оставив Чапика, а чуть
попозже и его хозяйку, в глубоком недоумении.
Остaток дня мы вязали бородки из мягкой, собачей шерсти, рассуждали о ее
достоинствах перед козлиной, перебирали блесны, ужинали... Спал я плохо. Всю
ночь мне снился Чапик со здоровенным гребнем на голове и выбритыми висками.
Он грязно ругался и пытался при помощи маникюрных ножничек своей хозяйки,
получить с нас сатисфакцию за свое попраное собачье достоинство...
Видимо Толику снилось нечто подобное, потому как проснулись мы почти
одновременно. Попили водички, слегка промыли глаза и осмотрелись. На дворе
было три часа пятьдесят минут утра, седьмого июля, 1989 года. Из-под чуть
приподнятых век рассвета, показался розоватый белок оранжевого солнечного
глаза. Еще пару минут и солнце глянет на нас, прищурившись спросонья:- Это
кто там копошится на берегу? Это кто там жизни радуется?! Ааа... Эти...Ну-ну... -
и уйдет в тучу... Сборы,езда, разбивка лагеря, поиски козлов остались в
прошлом. Впереди была неделя полновесного отдыха.
ЖЕРЕХ, ЧЕХОНЬ И КОЗЕЛ. СТАРЫЙ.
Жерех пасся метрах в пятидесяти, причем судя по характерным топчущим
звукам, он кормился - бросок вперед, почти без всплеска, бурун и добивание
добычи. В схожей манере охотится в стае окунь. Мы одновременно отправили
жерехам свои приветы, в виде гробика с двумя бородками. Бешено вращая
свой раритетный, чехословацкий Токаз, с передаточным числом 1:3, я начал
проводку. Несмотря на скорость вращения ручки моей мясорубки, гробик
камнем упал на дно и, собирая по пути различный подводный мусор, потащился
к берегу, пока не уперся в подводную каменную гряду, где и был благополучно
оставлен мною, вместе с многострадальными бородками. Да-с... Толяна ждало
аналогичное разочарование, не смотря на его Орион-001 и импортный
гэдээровский спиннинг. Все дело было в амплитуде колебания воды. В устье
Сулы она составляла в то время 80-100 сантиметров и именно их не хватало
нашим гробам , чтобы перевалить через эту подводную гатку. Не дождались мы
толчка водички, погарячились и, в результате, пообрывали все свои жереховые
приманки... Знающие люди пришли к одиннадцати... Но к этому времени мы уже
полностью переключились на чехонь.
Утопив надежду поймать жереха с последним Толяновым гробиком мы, честно
сказать, начали подумывать о том, чтобы погонять палками солитеров,
которые крутились вокруг в неимоверном количестве, но в этот момент под
мостом началось какое-то движение... Сула, подпираемая поднимающимся уровнем
Кременьчугского водохранилища, повернула в обратную сторону(Слава Советским
Гидростроителям!) и вода в ней, в тот же момент, буквально вскипела. С моря
в реку зашла чехонь. Поверхность переливалась рыбьим серебром. Такой массы
чехони я в своей жизни не видел...
Местные уже облепили перила моста и, опустив снасти, медленно покачивали ими
вверх-вниз. Сама снасть выглядела незатейливо: основная леска спиннинга
заканчивалась грузилом, выше которого были привязаны два-три поводка. На
крючки они(местные)насаживали красного червя, которого она(чехонь) брала
весьма неохотно. Опарыш, превезенный с собой, оказался очень кстати. Техника
ловли была предельно тупой: опускаешь снасть так, чтобы верхний крючек
находился в двадцати сантиметрах ниже поверхности, а
последний-приблизительно в метре от нее и покачиваешь с амплитудой не более
15см. Сначала, как правило, садится на верхний крючек, но пока ты ее
успокаиваешь(поднимать ведь прийдется на восьмиметровую высоту!) подвисает
еще парочка. Самое интересное-подъем. Причем в основном для окружающих. Прут
сгибается, рыба трепещется, как фольга на ветру, рыбьи губы рвутся...
Поднимешь дуплет - большая удача. На белого чехонь клевала гораздо охотнее,
чем на красного. Рыба уже не помещалась в кулек и, чтобы не дразнить
местных, которые уже начали бросать на нас враждебные взгляды, я отнес ее к
палатке.
Вернувшись, я застал у нашей сумки со снастями плюгавенького дедка,
который при моем приближении проворно закрыл коробочку с опарышем и,
подскочив, засунув руки в карманы.
- Тебе кто разрешал белого брать?! - наехал я на него,
- Так друг ваш разрiшив... - вспотел дед, нагло глядя на меня.
Толян в это время выводил с противоположного конца моста на берег
полуторакилограммового жерешка, ухватившего опарыша, которого он не рискнул
поднимать на верхотуру.
- Я разрешил?! -, удивился Толян. Мы рванули назад. Дедушка, естественно,
испарился, оставив нам на развод десяток червяков...Пожелав деду счастливого
пути, включая последний, мы побрели к палатке...
Чехони мы натаскали достаточно и с ней надо было что-то делать. Вариантов
было два: либо раздать, либо солить. После некоторых раздумий, был выбран
второй. С этого момента мухи плотно вошли в нашу жизнь...
НАДЕЖНАЯ СНАСТЬ-ЗАЛОГ УСПЕХА...
Пока я копал яму для контейнера, укладывал в него рыбу, пересыпая солью и
таскал камни для гнета, Толян закинул спиннинг на червя, удобно устроился
на валуне и внимательно уставился на спиннинговый кончик. Внезапно он резко
нырнул вниз, катушка протяжно рыканула, Толик подсек и... силоновый, чешский
поводок 0,3 лопнул, как гнилая нитка... От досады Толян замолотил спиннингом
по воде:
- Не надо было сечь! Она уже сидела! -, корил он сам себя.
Перевязав поводок Василий Иванович, как не трудно догадаться, второй раз
наступил на преславутые грабли... На него было больно смотреть. Я сам связал
ему поводок из лески шестерки, с крючком 14 из проволоки-восьмерки, с
острым жалом, вобщем-надежную снасть. Минут через двадцать катушка
затрещала. Толян подсек, рыбина на мнгновение остановилась и мощно рванула
вниз по течению. Катушка засвистела. Сначала Толик притормаживал ее большим
пальцем, затем ладонью... Вымотав метров двадцать стальки, рыба остановилась.
Подкачивая добычу спиннингом, Толян повел ее к берегу. По пути она делала
еще несколько рывков, но с каждым разом они были все короче, а Толянова
физиономия все самоувереннее. Наконец, в двух метрах от берега, рыбина дала
на себя посмотреть.
Красавец-сазан! Я медленно подвел под него подсаку.
Секунду полежав на ее ободе, коропина медленно провалился в мотню. Пока
Толик исполнял танец Стрелки-письмоносицы, из Волги-Волги, я взвесил
экземпляр. Кантор показывал восемь с копейками. Такого орла нужно было
сохранить до отъезда. Для подобной цели у меня были надежные (как мне
казалось) куканы, сделанные из полуторамиллиметровой медной проволоки. Один
конец его должен был протыкать нижнюю рыбью челюсть и закручиваться вокруг
своей оси, а за второй привязывался двухмиллиметровый акриловый шнур.
- Не уйдет? - засомневался Толян. Его наивный вопрос остался без ответа...
Посадив сазана на кукан, мы водворили его в привычную среду. Толян сиял.
Расправив плечи и выпятив грудную клетку, он гордо расхаживал по берегу, то
и дело поддергивая шнурок с рыбой, проверяя, так сказать, ее наличие
присутствия. Я его понимал. Вообще - то такое событие следовало бы отметить.
Магазин был в паре километрах от нас и препятствий для посещения его мы не
видели. Голодный Арик, при слове магазин встрепенулся и бодро рванул
вперед, в надежде получить привычное, мяско. Увы...
Отоварившись горячительным и купив Арику перловки с говядиной(ничего более
мясистого в магазине не было) мы вернулись в лагерь. Там нас ждал приятный
сюрприз... Воровато оглядываясь по сторонам и медленно перебирая шнурок
Толянового кукана, на берегу сидел наш старый знакомый.
- Здравствуйте дедушка! - радостно воскликнул я.
- Хту там такой?! - спросил Толян у Арика.
- Вуау!! -рявкнул тот и прыгнул к деду. Дед с перепугу залез по колено в
воду.
- Заберiть собаку... -, заблеял он, распространяя вокруг кислый запах
козлятины. Учуяв жертву, Арик решительно попер вперед. Дед отступил по пояс.
- Воровать будешь?! -грозно поинтересовался Толян, ухватив Аррифлекса за
обрубок хвоста.
- Хлопцi! Та хiба я... Хлопцi! - заголосил дед.
- Пошел вон, отсюда! И чтоб мы тебя... - договорить Толян не успел. Дед,
подняв волну, выскочил на берег и моментально скрылся в кустах.
Проверив, все ли на месте и покормив Арика консервами, мы приготовили ужин,
за которым обмыли Толянового сазана.
ТОЛЯН, ТЕБЕ ПОРОБЛЕНО...
Сазан, тем временем, перестал подавать признаки жизни, прослабленная веревка
кукана лежала на дне без движения. Это вызывало смутные подозрения...
- Пойду пошевелю его, - Толик тяжело отвалился от импровизированного стола.
Через несколько секунд с берега раздался спазматический вопль, нечто
отдаленно напоминающее "Серега!". Смутные подозрения обрели четкие контуры...
На берегу стоял Толян и держал в руках шнурок с обломанным куканом. Рыбы на
нем не было... Выражение его лица, заставило меня втянуть голову в плечи и
покраснеть. Наполненные скорбью глаза Анатолия, спрашивали:- Что же ты мне
подсунул?...
Я долго рассматривал обломок кукана, с тупым выражением лица, выдвигал
различные, в основном оправдывающие меня, теории. Ничего не помогало, Толян
находился в прострации... Насилу удалось уговорить его выпить сто грамм, после
чего он немного пришел в себя и выступил в мой адрес с короткой, но емкой
речью. После этого он заявил, что будет рыбачить всю ночь и не уйдет с
берега, пока не поймает достойную замену сбежавшему сазану.
Ночью меня разбудил Арик. Он поскуливал и пытался найти выход из палатки.
- Не вовремя тебе приспичило, братан,-мелькнуло в голове, но в этот
момент с берега донесся жалобный призыв о помощи. Это был Толян. Выкатившись
из палатки, мы рванули на голос. Толик сидел на валуне в позе Роденовского
мыслителя, правда голову он рукой не подпирал. Руки были заняты спиннингом,
с которым он раскачивался в такт какому-то, одному только ему известному,
ритму...
- Ты чего? - прошептал я.
- Не могу понять... Устал... Помоги... - так же, шепотом, ответил Толян. Я
взял прут в руки. Рыбина тоже устала, поэтому стояла на месте, чуть
придавливая, отчего спиннинг покачивался вперед-назад. Немного подав добычу
прутом на себя, я заставил ее сделать короткий рывок вперед, после чего,
практически беспрепятственно подвел к берегу. Так получилось, что Толя
выполнил всю черновую работу, вымотал, лишил сил, а я в белом фраке и.т.д...
Это был сом. Десять килограмм, как с куста! -клялся безмен. При виде
знакомого акрилового шнура с проволокой на конце, Толян побледнел до такой
степени, что его физиономия стала отчетливо различима в темноте.
- Не волнуйся, Толик. Медную тройку не один сом не обламает! - заявил я
уверенно. Толян протестующе затрясся всеми частями тела. Мне стоило большого
труда успокоить его и объяснить, что рыбка не может без водички, что этот
кукан значительно надежнее предыдущего и вообще, один снаряд в одну и ту
же воронку... Короче говоря, успокоил.
Остаток ночи Толик караулил добычу и только к утру, умаявшись, побрел
покемарить в палатку. Я никогда не жаловался на свою нервную систему, но в
данном случае и она дала сбой- ей передалось Толяново беспокойство... Сом, тем
временем, совершал челночные движения: вперед- назад. Самого его видно не
было, но вот шнур вел себя довольно активно. Наконец усатому, по всей
видимости, это надоело и он угомонился. При этом шнурок, как и в первом
случае, скромно свернулся на дне...
- Нет... Не может быть! Только не это... - подумал я,подойдя на полусогнутых к
веревке.
Шнур был оборван... Точнее перетерт. Сом, подонок, недаром изображал из себя
челнок. Ерзая по дну, он без труда перетер его о камни, которых там
находилось в достаточном количестве. Это была катастрофа... Толян,
предчувствуя беду, вылез из палатки. Распушенный кончик веревки, болтающийся
в моих руках, поверг его в очередной шок...
Весь день он просидел на берегу, задумчиво глядя на воду. Только под вечер
мне удалось уговорить его выпить сто пятьдесят граммов успокоительной
микстуры, которая возродила в нем интерес к жизни. Толик, вообще-то, парень
очень впечатлительный... Но отходчивый. После того, как я ему пообещал, что
буду по первому требованию подтверждать всем желающим достоверность этой
страшной истории, он окончательно перестал на меня дуться.
НА ЧУЖИХ ОШИБКАХ УЧАТСЯ...
Собрав в чахлом, прибрежном кустарнике достаточное количество дровишек, мы
приготовились к ночному бдению. Толян хотел доказать, что не сломлен моим
коварством и не смотря ни на что полон оптимизма, я должен был доказать
Толяну, что сделал должные выводы и улучшил конструктивные особенности
куканов, поменяв акриловый шнурок (1,5мм) на бельевую веревку (8,0мм) и мы
оба должны были доказать рыбе, что ей не помогут никакие подлые приемчики и
другие ухищрения.
На заходе солнца моя катушка рыканула раз, другой, третий... Ну не дать-не
взять, восьмисотграммовый лещ-недомерок. Я подсек, недомерок остановился,
соображая, что это его там его в губу кольнуло и попер, с ускорением, по
своим делам. Я уперся. Видимо до него дошло, что не все так просто и что за
свою жизнь придется побороться. Бывший недомерок рванул вверх по течению,
стремясь во что бы то ни стало добраться до опоры моста и, заплыв за нее,
испортить мне настроение. Я же рассчитывал- огорчить оппонента.
Сталь убывала с катастрофической быстротой. Вот уже показался промасленный
фетр, облегающий барабан катушки, еще тридцать-сорок оборотов и Пынннь! -
попрощается со мной стальная петелька, небрежно наброшенная на стопорок,
вылетая из последнего кольца моего прута... Словно услышав мои мысли, рыбина
остановилась передохнуть, тем самым давая мне шанс. Я потихоньку качнул ее
спиннингом на себя и (о именины сердца!)рыбина поддалась. Обратный путь был
долог Несколько раз она разворачивалась и неслась прочь от берега, но с
каждым разом после остановки, заветных оборотов на барабане становилась все
больше. Наконец рыба дала на себя посмотреть в трех метрах от берега.
Утомленный борьбой сазан вышел на поверхность и, лежа на боку, собирался с
силами, шевеля плавниками и жаберными крышками. Темнота, вода и тусклый
фонарик, которым Толян освещал тело, усугубляли впечатление...Как его взять...
Выводить такой экземпляр через камни на берег не получится: либо груз в
расселине застрянет, либо почувствовав дно, крутанется сазаняра, чирканет
своей пилой по поводку и- привет. Оставалось брать его подсакой. Толик все
понял без лишних слов. Ухватив подсаку на перевес, он залез по пояс в воду и
взял на изготовку.
- Подведи к его башке и дотронься,-прошептал я, боясь вспугнуть рыбу.
Толян мастерски исполнил стыковку, я четко поймал момент касания и когда
сазан, врубив дюзы рванул вперед, убрал палец с катушки. Рабина ввалилась
в подсаку, чуть не пробив головой мотню и Толян, издав гортанный вопль,
перебросил ее через себя на берег. Земля загудела...
После того, как всенародное ликование поуляглось, мы приступили к
техническим процедурам. Толян попытался взвесить экземпляр, но
безрезультатно. То есть результат был, но не точный. Пружина безмена со
свистом растянулась и, уперевшись в конец шкалы с отметкой 10кг, замерла.
Ей явно не хватило еще нескольких делений. Затем, под недоуменными взглядами
своего напарника, я вытащил из рюкзака бельевую веревку и, прорезав в нижней
губе сазана небольшую щель, продел в нее и завязал тройным узлом.
- Так у тебя была толстая веревка?- упавшим голосом спросил Толян.
- Была...
- И проволока тебе не нужна?!- голос Толяна зазвенел.
Мне стоило большого труда заверить его, что веревку я только что нашел, что
проволока у меня закончилась и вобще предыдущие ошибки в изготовлении
куканов меня многому научили...
Сазан благополучно дожил на веревке до конца нашего отдыха, был упакован в
Ермак и доставлен в Киев, на кухню кооперативного ресторана Лестница.
Ресторанные весы зафиксировали 16,200 и мне было выдано на руки шестьдесят
четыре рубля восемьдесят коп. Без квитанции.
(с)Дом Рыбака - 2001