Об такой рыбалке я подумывал
давно. В первый раз меня осенило полмесяца назад, когда мой друг, уезжая
на год, предложил пожить в его квартире. Я, практически не раздумывая,
согласился, ведь это решало целую кучу проблем сразу. Но в моем новом месте
жительства, кроме всего прочего, есть и главная, на мой взгляд, прелесть
– буквально в пятидесяти метрах от дома расположено озеро.
Озеро относительно небольшое
и расположено на территории громадного жилого массива, вследствие чего
в теплую пору года двуногих обитателей каменных муравейников на его берегах
столько, что и яблоку плюнуть негде. Однако, несмотря на это, вот уже много
лет озеро держится молодцом: прозрачнейшая вода, большие глубины и бьющие
со дна ключи. В солнечные летние дни можно заметить, как плотва весом до
500 грамм лихо плавает между купальщиками, лениво уворачиваясь от их конечностей,
и как полосатые разбойники, прячась за резкий свал бровки, угрюмо обзревают
оттуда местность, выискивая зазевавшихся мальков. А друзья рассказывали,
что ранним летним утром на траверзе большого пляжа мелькают стати жерехов
с очень приличными экземплярами.
Хорошо зная все это, а также
осознавая, что других шансов порыбачить у меня мало, я решил периодически
бегать на озеро со спиннингом перед работой, часиков в эдак пять. К первому
выходу готовился тщательно: перешерстив весь рынок на станции метро Днепр,
запасся силиконом, окуневыми вертушками и жереховыми вабиками плюс парочка
небольших колебалок. Естественно, Кастмастер тоже был включен в список
участников. Предварительно с вечера договорившись с братом, что он зайдет
ко мне именно часиков в пять и мы отчалим, я отрубился…
Утром мы с братом схватили
спинниги и выскочив на улицу, немного офанарели: холодина страшная, темно,
как у негра запазухой, но что поделаешь – не возврашаться же назад… Спустившись
с горки к урезу воды, мы постарались пристроиться так, что бы свет одиноких
фонарей хоть как-то участвовал в процессе ловли и, поставив светленькую
вертушку (я) и розовый силикончик (Мо), принялись хлестать воду. Делая
забросы и слыша, как моя блесенка шлепает об воду где-то там, в полной
темноте и не видя ее, я размышлял о словах барыги с базара о том, что это
суперблесна. Барыга клялся, что на щуки и окуни будут выстариваться в очередь,
чтобы хотя бы взглянуть на нее, и сумел меня убедить отдать за нее 10 грн.
Хотя я и сам видел, что блесенка - то, что надо и рука не дрогнула, отсчитывая
деньги.
Через полчаса ночного блеснения
я уже начал жалеть о том, что вышел так рано: ни одного тычка или удара
ни у меня, ни у Мо, хотя из темноты до нас и долетали подозрительные всплески.
Мо даже оборвал один силикон на чистом песчаном пляже. Наверно, нарочно.
Чтоб я знал, как тащить его на подобные мероприятия. Поскольку финансировал
всю его экипировку я.
Вскоре я уже начал подумывать,
что присоединюсь к тем редким отщепенцам, которые в столь неуютное время
бегали вокруг озера в одних трусах и через определенные промежутки времени
запрыгивали в воду, однозначно с целью сманить к нам всю рыбу, что бы она
посмотрела на деградацию человеческого рода и порадовалась за свое рыбье
будущее. Спасло меня вставшее неумытое солнце, мрачно продиравшееся сквозь
облака и высокие дома на противоположном берегу. Явно опешивший от такой
наглости ветер притих, и я, самым нечеловеческим образом напрягши свои
выжженые электронно-лучевымии трубками глаза, стал даже различать тюльпан
на своем спиннинге. Это придало мне бодрости, и сместившись на новое место,
мы с Мо с удвоенным энтузиазмом принялись соблазнять рыбу куском металла
и куском кремний-органического соединения соотвественно, причем мне, как
позорный, но приятный финал сегодняшнего похода уже виделась чашка горячего
чая в окружении парочки бутербродов.
Тем временем жизнь в озере
просыпалась. Внезапно рядом с берегом появилась гигантская стая верховодок
и я совсем приуныл, прикинув, что теперь соблазню своей суперблесной только
корягу. Или моток проволоки. Мо же, напротив, приободрился со своим силиконом,
и, как оказалось, не зря: я услышал отрывистый возглас, и, обернувшись,
заметил, что его прут мелко подрагивает, приняв форму некрутой дуги. Но,
поскольку Мо никогда не делает подсечку, ловя на спиннинг (почему – это
еще одна из вселенских загадок, бередящих великие умы планеты Земля), то,
как и следовало ожидать, малявка, изображавшая из себя хищника, польствишегоя
на его силикон, оторвалась после пары оборотов катушки. Мо сделал каменную
рожу и сообщил, что это была коряга и жалеть не о чем. С чем я поспешил
согласиться, отметив про себя, что не прочь бы засечь такую корягу, подрасти
она разика в три.
Тем не менее, инцидент этот
окрасил мир в розовые тона и Мо с еще большим энтузиазмом сместился влево
в небольшую впадинку в десяти метрах от меня. Я же, делая очередной заброс,
дал себе кровавую клятву, что на этот раз увижу, куда падает блесна. Увидел.
Даю опуститься ей на дно, а глубина там дай боже, метров двенадцать. Слышу
слева от меня вскрик. Думаю, что опять малек и смотрю – нет, на этот раз
цепа. Мо стоит в задумчивости, явно размышляя о том, как с большим эффектом
оборвать второй силикон. Однако мои закаленные ледяным утром нервы на это
никак не отреагировали и я начал подмотку, рывком подняв блесну со дна.
Кстати, надо отдать должное барыге: его блесна очень неплохо звучала, я
это чуствовал через свой нежный Adams и не менее нежный DAM. Подмотав почти
вплотную к берегу, в метрах двух под ногами почуствовал несильный удар.
Делаю подсечку. Похоже на приличный пук водорослей, нависших на тройнике.
Но вдруг водоросли ожили, и это было так неожиданно, что я машинально подсек
еще раз и ощутил, как тот конец лесы поехал от меня. Солидно так, неторопливо.
Я, используя совйство воздуха передавать колебания слышимого человеком
диапазона частот, просигналил Мо о том, что я чего-то засек. Мо явно с
иронией что-то пробурчал, и продолжал заниматься вплотную обрывом своего
силикона.
Чуствую, дело нешуточное.
Прут явно задал себе целью разработать свою гибкость и достать тюльпаном
свой же грибок. Более того, все мои попытки провернуть ручку катушки заканчиваются
только визгом фрикциона, словно из ведра поливающим мои нервы адреналином.
Слыша такое дело, Мо зашевелился: бросив свою палку и провалившись правой
ногой в воду, подбежал ко мне.
Мне уже было не до шуток: расставив ноги пошире, и судорожно уцепившись
в пробковую рукоять Adams-а, я стравливал лесу низвестно кому, поскольку
водить его буквально под ногами, несмотря на пару метров глубины, очень
рискованно. Отпустив ЭТО еще на пару метров, и поводив его, я решаю все-таки
взгоянуть на это, что бы хоть знать, с кем имею дело: пробую поднять к
поверхности. Еще достаточно сумеречно, и поэтому вижу только громадную
темную спину около метра длинной, тут же ушедшую под воду. Мо вопит, что
это жерех, но уж слишком нерезкие движения для него. Под водой блестит
бок, отливающий зеленью. Поскольку таких окуней не бывает в принципе, а
про судаков здесь никогда не было слышно, решаем, что это щука. Через некоторое
время глаза подтверждают, что это щука, но органы осязания говорят, что
это явно минитрактор-амфибия, потому что подтянуть и утомить его даже через
минут семь возни не представляется возможным. Я начинаю всерьез беспокоиться
о палке, поскольку красавица не дает ее хоть немного распрямить. Пытаемся
с Мо увидеть, как глубоко сидит блесна, потому что там тройник номер шесть,
а при таких закидонах со стороны трактора это немаловажно. Видим, что блесна
вся снаружи и только тройник торчит в углу губы. Из моего опыта это самая
неподходящая для него позиция – малейшая слабина, и до свиданья, возможность
похвастаться перед друзьями и женой.
Наконец-то красавица вспомнила,
что она носит гордое имя "щука" и вследсвие этого, по всем щучьим законам,
ей полагается делать свечку, что она и проделала, правда, как-то непрофессионально,
с натугой, что ли. Это меня порадовало, поскольку я сразу же заметил признаки
уставания. И сглупил: вместо того, что бы поводить еще, решаю брать, а
то такой поток адреналина мне уже ни к чему. Воплю Мо, что бы он приготовился,
щас буду подводить к берегу. Мо огрызается, что он не псих лезь в такую
воду, но, тем не менее, закатывает рукава и подвигается к урезу воды. Я
отхожу назад, взбираясь на горку, поскольку укорачивать свис в такой ситуации
– верх кретинизма. Подвожу красавицу к самому берегу, и, о чудо, она переворачивается
набок и дает себя подвести! Я мысленно ликую, но Мо все портит: явно труся,
хватает ее так неуверенно, что она, выкрутившись, рвет от берега, заставляя
меня травить лесу… Очень хочется дать пинок Мо, но не время, поэтому ограничиваюсь
словесным извержением. Мо что-то бормочет в ответ, явно находясь под впечатоением
от мощи рыбины…
Через три минуты возни делаю
вторую попытку подвода к берегу и на этот раз Мо, взявший себя в руки,
отличился: сделав над собой усилие, засовывает ей пальцы под жабры. Я страхую
сверху ботинком, чтобы она не начала биться, поскольку знаю, что тогда
Мо отпрыгнет прочь, как опытный кенгуру, которому показали охотничью винтовку.
Кряхтя, Мо выволакивает ее на горку, а я ее посыпаю песочком, дабы дать
Мо дополнительную возможность не лохануться….
Все, красавица наша. Смотрю
на блесну – так и есть, держалась на соплях. Слегка провернув, освобождаю
ее без малейшего усилия и мысленно хвалю себя за то, что не допустил слабины.
Начнаем прикидывать, куда ЭТО положить. Достаю кулек, который мне с ироническим
блеском в глазах вручила моя жена. Хороший такой кулечек, беленький, объемом
литра два. Как раз хватит щучью голову укутать. Тем не менее, пытаюсь ее
туда втулить, прежде чем она начнет свой предсметный танец на берегу, и
она открытой пастью рвет его нафиг. Тогда я обсыпаю ее всю песком, надеваю
на нее обывки кулька, как женскую муфту, и прижимая к земле, жду, когда
Мо разберется со своим зацепом.
Рыбачить больше не хочется.
Смотрю на свои руки – они ходят ходуном и красные, как силикон, который
Мо таки не оборвал. Тем не менее, мне жарко.
Мо, у которого, кстати,
сегодня двадцать первый день рождения, берет два спиннинга, и мы бредем
к дому, неспеша обмениваясь впечатлениями. Я несу рыбину в руках перед
собой, стараясь не испачкать куртку. С удовольствеим ловлю на себе взгляды
ранних собачатников. Возле самого дома стоит очень неплохо одетый господин
с откормленной собакой одной из самых модных пород. При виде нас у него
отвисает челюсть и он произносит " не верю!". Я с достоинством отвечаю,
что и не прошу его верить, что я - галлюцинация. Он вдогонку кричит что-то
про блесну и про озеро, Мо ему что-то отвечает, но я их не слушаю, бреду
домой. В самом подьезде челюсть отвисает у женщины-вахтерши, и она, ошарашенная,
улуживо открывает Мо дверь, что бы он без проблем занес два неразобранных
спиннинга. Теперь остался еще один приятный момент: моя жена. Звоним в
дверь, она открывает и я резко показываю ей рыбину. Она отпрыгивает назад,
делает круглые глаза и начинает восхищаться…
Потом горячий чай, Мо с
гиганским пакетом, несущий красавицу домой маме, потому что моя жена еще
не имеет опыта общения с такими экземплярами, маршрутка, метро, трамвай,
рабочий офис, коллеги… И целый день хмельное состояние.
А где-то в глубине души
чуство вины. Вины перед загубленным существом, перед озером, перед природой...